Мифы якутского народа (олонхо) вводят нас в красочный мир волшебных образов, беспрецедентных, пожалуй, по своей поэтической оригинальности. Мир поющих коней и летающих на трехгорбых воронах духов раздора, мир огненных морей, «хохочущих бездн» и удивительных подземных стран. Этот сплав фантастики и реальности вобрал в себя зерна ценнейших сведений по истории, географии, этнографии многих племен... Шлиман поверил Гомеру и отыскал Трою. Руководствуясь древнегреческими мифами, Эванс нашел критский лабиринт Минотавра. Обнаружены и библейская Вавилонская башня, и «страна Винланд» исландских саг... Возможно ли, чтобы и в олонхо была своя «Троя»?
ДЬЕС ЭМЭГЭТ Среди бесчисленных богов и героев олонхо есть образ, заметно выделяющийся из ряда других. Это Дьэс Эмэгэт — Медная идолица племени злых духов — адьяраев, с которыми ведут упорную войну богатыри сказаний. Упоминается она довольно часто, хотя и находится как бы на заднем плане. Вот «радостно во все горло» поет «бесчестный вор» Эсэх Харбыыр:
Я награбил столько добра, Что обрадуются три бездны мои; Орать и плясать пойдут Адьярайские племена! ...Медному идолу моему С глыбу навозную величиной Славою воздаю!
Герои сказаний с почтением относятся к чужому божеству. Перечисляя в своей клятве ужасные силы зла, могучий герой олонхо Нюргун Боотур Стремительный ставит Медную идолицу на первое место, впереди даже того, «чье имя до сей поры было страшно произносить», — вещего мудреца Мууса Солуоньай:
Пусть прославленный пляшущий истукан, Медная баба Дьэс Эмэгэт, В навозную глыбу величиной, Дух обмана, руки простерши свои, Убийственно на меня поглядит!
Чем же потрясала воображение якутов «медная баба» адьяраев? Очевидно, не своими размерами (впрочем, к сравнению ее с «навозной глыбой» мы еще вернемся). Зато Дьэс Эмэгэт обладала ужасным голосом, он не раз звучит в олонхо, предупреждая адьяраев об опасности. И еще она умела плясать. А в довершение ко всему рассыпала вокруг себя... синие искры:
Медная баба Дьэс Эмэгэт, Треща сверчком, Крутясь волчком, Искры синие рассыпая. То раскатисто хохоча, То по-медвежьи ворча...
Фантастический образ? Но предположим, что в нем есть реальные корни и такой идол действительно был в каком-то из соседних племен. В конце концов, открытие Трои тоже начиналось с предположения. Вот только где искать и что искать?
«НА ПЛОСКОМ ТЕМЕНИ ЧЕРНОВ СКАЛЫ...» Составители олонхо чтили географию — пути героев всегда описываются довольно подробно. Жаль, конечно, что не так просто «привязать» к современной карте пройденные Нюргуном Боотуром «ледяной перевал Великой Куктуй-Хотун», «болото Бадылытта, где жабы с корову величиной», «туманную Муналыкы, которой ни края нет, ни конца», «провал Куохтуй-Хотун, где чайки кричат, где гагары галдят» и т. д. К счастью, с мифической страной адьяраев дело обстоит гораздо лучше. Непобедимые герои олонхо проникают в их «темную отчизну» — к ледовитому морю Муус Кудулу, к «горам с обрывистыми утесами». Именно там согласно якутской мифологии располагалась западная граница мира. В тех краях, за многочисленными озерами и лесами, если пройти на запад «от северных угрюмых небес, от скудной тундровой стороны, по отрогам ржавых железных гор», живет вместе со своими помощниками, «высокими черными людьми», на противоположном берегу «залива Лэбийе» великий кузнец Кюэттэнни. Ему-то в обмен на скот и заказывает всякий уважающий себя богатырь славное оружие — боевой топор чомпо, меч-пальму, кольчугу и рогатину. А где-то неподалеку пребывает «на плоском темени черной скалы, на стесанной столовой горе, на утесе, остром, словно копье, Медная идолица Эмэгэт». «Путеводитель» получается примерно той же «точности», что имелся в распоряжении Шлимана. Но ведь, следуя указаниям олонхо, мы оказываемся на Северном Урале, на западном берегу Обской губы. Именно здесь, видимо, находилась «резиденция» Дьэс Эмэгэт, медного идола адьяраев. Но в тех же краях согласно легендам совсем иного происхождения располагалось и капище другого идола — Золотой Бабы, знаменитого звучащего божества вогулов!
МЕДЬ, ЗОЛОТО, МАЛАХИТ «Как знать, может, кто-то из путешествующих смельчаков когда-нибудь наткнется на след Золотой Бабы. Неожиданно, как в сказке, на глухом лесистом островке среди болот вдруг увидит он выступающую из земли сверкающую золотую статую. И раскроется наконец тайна идола, исчезнувшего многие столетия назад». «В пещере, которую никто уже из живых людей не помнит, вместе со своими трубами, на истлевших мехах лежит гигантская драгоценная матрешка — безмолвный свидетель тысячелетней истории нашей земли, игрушка мрака, который ушел навсегда». В этих строках, взятых из публикаций М. Заплатина и Л. Теплова, подведен неутешительный итог того, что нам известно на сегодня о местоположении этого изваяния. Согласно исландским сагам уже в 820—830 годах викинги ходили в земли приуральских «биармов» с целью найти и разграбить храм золотого истукана. Обзор литературы о Золотой Бабе сделан в статье М. Заплатина «Об исчезнувшем божестве вогулов» («Наука и жизнь», 1981, № II). Воспроизведем цитируемые им первоисточники. 1517 год, «Трактат о двух Сарматиях» ректора Краковского университета Матвея Меховского: «... за областью, называемой Вятка... стоит большой идол, Золотая Баба... Соседние племена весьма чтут его и поклоняются ему...» 1549 год, «Записки о Московии» немецкого дипломата Сигизмунда Герберштейна: «Золотая Баба, то есть Золотая Старуха, есть идол у устьев Оби, в области Обдоре... Кроме того, уверяют, что там поставлены какие-то инструменты, которые издают постоянный звук вроде трубного. Если это так, то, по моему мнению, ветры сильно и постоянно дуют в эти инструменты». 1578 год, «Описание Европейской Сарматии» итальянца Александра Гваньини: «Рассказывают даже, что в горах, по соседству с этим истуканом, слышали какой-то звук и громкий рев, наподобие трубного. Об этом нельзя сказать ничего другого, кроме как то, что здесь установлены в древности какие-то инструменты или там есть подземные ходы, так устроенные самой природой, что от дуновения ветра они постоянно издают звон, рев и трубный звук» Кстати, Гваньини сообщал, что идолу поклонялись и народы Югры, и ненцы, и другие соседние племена. Глухие воспоминания об исчезнувшей Сорни Экве, Золотой Бабе, и сегодня живут в Приуралье. М. Заплатин передает свой разговор со стариком манси: «Нам нельзя ничего говорить о ней. Люди наши веками молчали, а я что — болтать буду?.. Вам ее не найти. Ее куда-то утащили наши старики и убили сами себя...» Итак, два похожих идола в одном и том же краю. А если предположить, что Золотая Баба и Дьэс Эмэгэт — одно и то же «лицо»? Золотая она или медная — не столь важно: за последнее тысячелетие с нашей героиней происходили еще и не такие метаморфозы. Вспомним бажовскую Хозяйку Медной горы, одетую в платье «из шелкового малахита». Но в горнорабочем уральском фольклоре Хозяйка Медной горы имеет много имен. И одно из них — Золотая Баба. А вот как сказано в олонхо: «Грозная хозяйка горы... в виде медного идола Дьэс Эмэгэт»!
АЛГЕБРА ГАРМОНИИ Разумеется, вряд ли можно, следуя указаниям олонхо, найти саму Золотую Бабу. Зато у нас в руках новый источник информации о таинственном божестве. И не просто источник, а, можно сказать, первоисточник: европейские авторы руководствовались слухами, якуты же скорее всего сами видели Дьэс Эмэгэт. Вернемся к сравнению, неизменно следующему за упоминанием имени Медной идолицы. В примечаниях к олонхо указывается, что якуты складывали раньше коровий навоз «в плитки... длиной около метра и шириной около тридцати сантиметров, замораживали их и вывозили на свалку... Возможно, что сравнение вражеских идолов с навозными плитками было когда-то придумано как насмешка». Конечно, это вполне возможно. Но гораздо важнее то, что данное сравнение содержит вполне однозначную количественную оценку размеров идола. Примерно те же размеры получаются и из другого сравнения олонхо: «Медная идолица Эмэгэт с дитятю двухлетнего величиной». А что можно сказать о механизме звучания? Правы ли те, кто вслед за Герберштейном писал о «гигантских трубах»? В олонхо никаких «труб» нет и в помине:
На спине, крутясь. Одержимо вертясь, Вскрикивая, Подпрыгивая, Как сверчок, звенеть начала.
И — удивительное дело! — в песне Медной идолицы непривычно меняется размер стихов олонхо, ритм их в этом месте явственно напоминает колокольный звон:
ГОСТЬЯ ИЗ РИМА? Не раз выдвигалась гипотеза о том, что «Юмалу» унесли из горящего разграбленного Рима, и это была золотая античная статуя». Первым был, кажется, итальянский историк XV века Юлий Помпоний Лет, писавший в своих «Комментариях к Флоре»: «Угры приходили с готами в Рим и участвовали в разгроме его Алларихом... На обратном пути часть их осела в Паннонии и образовала там могущественное государство, часть вернулась на родину к Ледовитому океану и до сих пор имеет какие-то медные статуи, принесенные из Рима, которым поклоняется как божествам». Оснований отвергать эту версию у нас нет. Но вот были ли в Риме звучащие статуи? До нас дошло лишь одно упоминание о звучащей медной фигуре. Это колосс Мемнона, легендарного царя эфиопов, сына богини утренней зари Эос. Больше ничего подобного как будто не было. Что же унесли на север угры? Внешность Золотой Бабы неизвестна. Европейские авторы саму ее, как говорится, и в глаза не видывали, а потому о каких-либо характерных деталях умалчивают. Оно и понятно — у хантов и манси до самого последнего времени существовали, к примеру, чисто «мужские» боги, которых и родным-то женам никогда не показывали, куда уж иноверцам. Но, что самое любопытное, и язычники-якуты не говорят ни о каких деталях внешности, а ведь с какой тщательностью передают размеры и характер звучания! Если статую забрали у чужого, причем более развитого в культурном отношении народа, то должны были запомниться хотя бы иные, непривычные черты лица... А что, если Дьэс Эмэгэт... вообще не имела лица?
БОГ НА КОЛОКОЛЬНЕ Хотите увидеть загадочного бога вогулов? Золотую Бабу, Юмалу, Дьэс Эмэгэт, Сорни Экву, Хозяйку Медной горы? Безликую медную болванку метровой высоты, но «дородную, как дитя, рожденное в богатырской семье»? Пляшущую и подпрыгивающую, «звенящую, как сверчок», оповещающую об опасности? Есть в вашем городе колокольня? Поднимите глаза... Невероятно? Но ведь угры были в Риме в 410 году. Первые сравнительно большие колокола стали отливать в Европе в IV—VI веках. Поражали они воображение современников неописуемо — и через сотни лет после Аллариха колокольным звоном отпугивали от городов вражеские полчища... Попробуем представить, как могло складываться начало славной биографии Золотой Бабы. В одном из осажденных городов (не обязательно в Риме) орды пришельцев столкнулись с неслыханным и потому ужасным. Бежали. Вернулись. Захватили. И, пораженные чудом, увезли домой, к океану... А там повесили на скалу повыше (с колокольни ведь сняли!), поэтому не исключено появление на металле «синих искр» или «синего огня» (словом, проявлений атмосферного электричества), особенно в грозу... В пользу высказанной гипотезы можно привести и некоторые косвенные доказательства. Почему так странно сложилась судьба Сорни Эквы — ее стремительно уносили от приближающегося христианства и в конце концов похоронили навсегда? Видимо, «стариков» страшила угроза самому культу: христианские-то обряды совершались под такой же звон... Почему все сведения о Золотой Бабе датируются временем либо до нашествия Чингисхана, либо позже? «Завоеватели вселенной» воспринимали чужих богов как должное, принимали многочисленных гостей (в том числе и послов папы римского), с другой же стороны, весьма интересовались всем редким и ценным. Столица Орды Ханбалык располагалась не так уж далеко от капища Юмалы; «драгоценную матрешку» татары из рук бы не упустили. А вот колоколов они наслушались предостаточно еще в Китае, где их отливали задолго до нашей эры. Обычно медный колокол не мог заинтересовать их. Не потому ли временно померкла слава Золотой Бабы именно в этот период? Вспомним далее об одной особенности колокольного звона — по характеру его звучания по сей день безошибочно предсказывают погоду жители многих русских и украинских сел: атмосферное давление и влажность воздуха влияют на распространение звуковых волн. Для народа, само существование которого нередко зависело от погодных условий, подобный «барометр» был неоценимым даром. Где еще найти столь полезное божество? Не в этой ли «практичности» берет начало широкая известность Дьэс Эмэгэт? Что еще можно добавить? Пожалуй, одно: колокола с древности были двух типов — в одних раскачивался язык, в других — корпус...
ГИПОТЕЗА ПРИВЛЕКАТЕЛЬНА, НО... ЮРИЙ ПУХНАЧЕВ, кандидат физико-математических наук
Гипотеза Е. Ткачева привлекает своей смелостью, неожиданностью. Но можно ли с нею согласиться? Попытаемся ее проанализировать. Начнем с двух наиболее существенных ее положений. Первое касается величины идола: метр или несколько менее. Второе связано с происхождением Золотой Бабы: по мнению Е. Ткачева, ее захватили с собой, возвращаясь в родные края, угры, участвовавшие в разграблении Рима в начале V века нашей эры. Подчеркнем, что в обоих случаях фигурируют довольно точные цифры — идет ли речь о размерах идола, или о датировке его появления у угров. Имея столь четкие данные, удобно строить рассуждения, и если они подтвердят гипотезу, то она будет выглядеть особенно убедительно. И наоборот: если полученное с их помощью заключение окажется отрицательным, его вряд ли удастся оспорить. Займемся теперь другими положениями гипотезы — по степени их правдоподобия. Медный идол вогулов предупреждал их об опасности, отпугивая врага. Это вполне согласуется с верованиями многих народов, касающимися бубенчиков, колокольчиков, колоколов: им приписывалась оберегающая сила. Бубенчики привязывались к постели больного, навешивались на шею скотине. Бубенчиками обшивались подолы одежд священнослужителей. Делалось это для того, чтобы отогнать злых духов. В Древней Греции бойцы сторожевых отрядов, перезваниваясь с помощью колокольчиков, сообщали друг другу о приближении неприятеля. Подобный способ сигнализации в случае военной угрозы был известен впоследствии всем европейским народам, знавшим колокола. В якутских легендах Дьэс Эмэгэт то звенит, то трещит сверчком, то раскатисто хохочет, то по- медвежьи ворчит. В более сдержанных описаниях западноевропейских путешественников Золотая Баба издает звон, рев и трубные звуки. Богатство сравнений поначалу вызывает растерянность: если звон намекает на колокол, то рев и трубный звук — на иной источник акустических колебаний, по принципу действия родственный скорее духовым инструментам. Стоит заметить, однако, что в старинных текстах колокольный звон часто уподоблялся звуку труб. Так, в русской летописи ХП века читаем: «Егда начнут звонити, яко страшными трубами гласящими...» Таким образом, все приведенные выше описания звуков, издаваемых идолом, можно с полным правом отнести на счет колокола. Более серьезные сомнения вызывают те фрагменты олонхо, где описывается ритмика звуков идола и характер его движений. Дьэс Эмэгэт пляшет, подпрыгивает, вертится. За этими словами можно увидеть качающийся колокол. Раскачивание — древнейший способ заставить его звучать, до сих пор, кстати, наиболее распространенный в Западной Европе. Он был основным и в Древней Руси. В это трудно поверить, поскольку вот уже много веков колокола в России принято подвешивать неподвижно, но тем не менее это так. Качающиеся колокола Псково-Печерской лавры вовсе не чужеродное исключение, обусловленное приграничным положением Пскова, а реликт стариннейшей русской традиции. Об этом убедительно говорится в статье В. В. Кавельмахера «Способы колокольного звона и древнерусские колокольни», опубликованной в только что вышедшем сборнике «Колокола. История и современность» (М., «Наука», 1985). Чем крупнее и тяжелее колокол, тем сложнее устройство для его раскачивания. Нетрудно вообразить, сколь непростую конструкцию представляет собой подвеска самого тяжелого из современных качающихся колоколов, «Петерсглокке», колокола св. Петра, находящегося в Кельнском соборе. Он весит 26 тонн. Колокол св. Петра был отлит в 1923 году. В России колокола такой величины отливались еще в XVI веке. В дальнейшем русские литейщики завоевывали все более высокие рубежи. 1550 год, колокол «Лебедь»: 35 тонн. 1654 год, Большой Успенский колокол: 128 тонн. 1735 год, царь-колокол: 202 тонны. Раскачивать такие исполины было бы делом весьма и весьма затруднительным, подвижная их подвеска превращалась в едва ли разрешимую техническую проблему. К тому же подборы колоколов в русских церквах были гораздо более многочисленными, чем в западноевропейских храмах. Для раскачивания тяжелых колоколов требовались усилия многих людей, а если таких колоколов было несколько, то разместить необходимое число звонарей в ограниченном пространстве колокольни становилось просто невозможным. По обеим причинам большие колокола на Руси закреплялись неподвижно и звонили в них, раскачивая язык. Примерно с XVII века такой способ распространился на все русские колокола, независимо от их величины. Позднее сложилось бытующее до сих пор мнение, что звон в неподвижные колокола — манера искони русская, в качающиеся — западноевропейская. Переход на новый способ извлечения звука придал русским звонам гораздо большее, нежели прежде, ритмическое богатство. Если язык у колокола достаточно легок, звонарь может управлять его движением, совершать удары в произвольные моменты времени, варьировать ритм звона. Когда же раскачивают колокол, язык движется свободно, и его удары практически неуправляемы. Можно добиться того, чтобы они чередовались равномерно, а вот варьировать частоту ударов при этом нелегко. Кстати, в Псково-Печерской лавре качаются лишь два самых тяжелых колокола, задающие своими равномерными ударами темп звона. Ритмические же фигуры выполняются на неподвижно висящих более легких колоколах. Можно вспомнить по этому поводу любопытный прием, с помощью которого русские звонари запоминали партии отдельных колоколов во время их одновременного звучания: каждый звонарь проговаривал про себя какую-либо мнемоническую фразу. Вот какие «словесные ноты» приводит архангельский писатель С. Г. Писахов в своей сказке «Уйма в город на свадьбу пошла». Большой колокол, звучащий равномерно: «По-чем тре-ска? По-чем тре-ска?» Средние колокола, вступающие позже в более частом, но тоже равномерном темпе: «Две ко-пей-ки с по-ло-ви-ной! Две ко- пей-ки с по-ло-ви-ной!» Малые колокола вступающие еще позже и звучащие в периодически варьируемом ритме: «Врешь, врешь — полторы! Врешь, врешь — полторы!» По этим фразам представляешь себе звучание всего колокольного ансамбля, довольно сложный рисунок звона. Быть может, точно таким же образом ритм звучания Золотой Бабы передается отрывком из олонхо, который напомнил Е. Ткачеву колокольный звон? «Алаа- танг! Улаатанг! Ай, боюсь! Чего- то ётрашусь! Алаатанг! Улаатанг! Жарко вше! Голова горит!..» Если переводчик эпоса на русский язык верно передал строй этого отрывка, то следует признать: песням медного идола было присуще немалое ритмическое богатство. Но если он представлял собой колокол, то, как вытекает из сказанного ранее, этот колокол вряд ли мог быть качающимся. А это уже не согласуется с описанием размашистых движений Золотой Бабы, которые она совершала во время своего пения. Можно, конечно, считать, что сами по себе песни Золотой Бабы были беспорядочными и нестройными, а четкую ритмику приобрели в изложении сказителя, подчиняясь законам стихосложения. Впрочем, отмеченное противоречие не самое резкое. Гораздо большую опасность для гипотезы Е. Ткачева несет сопоставление двух главнейших ее положений, где речь идет о размерах гипотетического колокола и времени его появления у угров. В какой бы стране и в какое бы время ни делались колокола и колокольчики, им всегда были свойственны определенные размеры, не превосходившие некоторого значения. Какими же по величине были колокола Древнего Рима к моменту его разграбления? Какими были их ровесники в различных провинциях Римской империи и в сопредельных с нею странах? Достигали ли они метровой высоты, сравнимой с ростом Золотой Бабы? Мы можем довольно уверенно судить об этом по археологическим находкам. Обратимся к обстоятельной, богато иллюстрированной книге Н. Спира «Сокровищница археологических колоколов», изданной в 1978 году в Нью-Йорке. Вот два самых крупных из представленных на ее страницах древнеримских колоколов. Они найдены при раскопках Помпеи и Геркуланума, в профиль напоминают современные, в плане имеют квадратные очертания, на днище у обоих — скоба для подвешивания. Высота одного 14, другого — 17 см. Каким ни представляй путь угров до Рима и обратно, вряд ли у какого из встреченных ими по пути народов они могли позаимствовать колокол ростом свыше 20 см. Достичь большего просто не позволяли применявшиеся тогда в Европе методы изготовления колоколов. Специфические приемы их литья, приведшие в итоге многовекового развития к таким исполинам, как царь-колокол, начали разрабатываться колокольными мастерами лиишь в VI веке. Так пишет К. Вольтер в своем фундаментальном труде «Колоколоведение», вышедшем в 1913 году в Регенсбурге и Риме. Серьезное противоречие таится, как видим, в самих устоях смелой гипотезы. И покуда оно не будет снято, трудно поверить в то толкование загадки Золотой Бабы, которое дает Е. Ткачев.
«НА ПЛОСКОМ ТЕМЕНИ ЧЕРНОВ СКАЛЫ...»